Биография

    "Я родился в Москве 19 ноября 1970 года в семье актёров. Папа – народный артист России Евгений Николаевич Лазарев, мама – актриса Центрального детского театра Анна Андреевна Обручева. Родильный дом имени Грауэрмана и есть моя малая Родина. Тогда Калининский проспект, а теперь Новый Арбат - первая улица, на которую я попал в жизни, будучи у папы на руках. А жизнь вокруг была советская и, как мне представляется, всё-таки очень счастливая. Всего пара программ телевидения, трансляции фигурного катания, вся семья у экрана с выпуклой чёрно-белой картинкой и пронзительно оранжевые мандарины только на Новый год. Так радоваться простым вещам мы уже не умеем. Так радоваться можно только в детстве, чувствуя впереди бесконечную жизнь.

    Конечно, я театральный ребёнок, поэтому театр был для меня и детским садом, и школой, и началом всей той жизни, которой живу сейчас. Все вокруг были взрослые, громкие, состоявшиеся актёры и актрисы. Это был знаменитый театр имени Маяковского, где в то время работал мой отец. И я внутри этого мира, где рядом со мной, совсем рядом, знаменитые Татьяна Доронина, Наталья Гундарева, Армен Джигарханян, Игорь Костолевский, Анатолий Ромашин, Александр Фатюшин. Театр везде и всюду. Но самое любимое - это гастроли! Поезда, гостиницы, другие города, театральный реквизит, кулисы, полные залы восторженной публики и новые цветные впечатления - всё это составляло мою детскую жизнь. Наблюдать её со стороны пришлось недолго, потому что в 1979 году я впервые вышел на сцену уже маленьким артистом.
    Пьеса «Ящерица» Александра Володина – мой первый шаг в актёрство, а папа - мой первый режиссёр и учитель. Его постановка оказалась необычайно успешной и, по меркам 70-х, просто революционной. Жизнь её была долгой и счастливой, а мой первый актёрский опыт - волнительным и судьбоносным. Мальчик, бегущий впереди – крошечная роль в самом конце спектакля. Так я и бегу с тех пор, и не жалею ни чуть, ни на минуту! А потом ещё несколько ролей и среди них главная детская в спектакле «И порвётся серебряный шнур» Алексея Казанцева тоже в постановке моего отца. Навсегда запомнил слова этого замечательного драматурга и друга нашей семьи, написанные им на афише – «...расти и помни, с чего всё начиналось!» Я вырос, я помню, и не забуду! Да и как всё это забыть! Ведь моими партнёрами были удивительный Александр Сергеевич Лазарев с огромными, глядящими в самое твоё сердце глазами, прославленная Наталья Гундарева, тогда ещё неизвестный, но невероятно одарённый Владимир Ильин. Играть с такими актёрами - счастье и обретение.
    Не могу не вспомнить и Центральный детский театр, в котором работала моя мама, в котором я провёл не один вечер и не один день, глядя на блистательные детские спектакли, подобных которым уже, к сожалению, нет на этих подмостках.
    Театр театром, но была и школа. Конечно же, я учился, как и все. Благодарю родителей за то, что в своё время определили меня именно в английскую школу и единственное серьёзное знание, которое я вынес - это язык. Он помогает мне всю жизнь. В дальних странах, в поездках, в общении, в изучении компьютера и даже в профессии.
    Лето 1987 года. Страна начинает вдыхать ветра перестройки, а мне нужно совершать правильные и своевременные поступки входящего во взрослую жизнь десятиклассника. Экзамены, прощание с надоевшими уроками, выпускной в школе, и впереди - поступление в институт. Несомненно, это театральный ВУЗ, а если точнее, Школа-студия МХАТ, которую еще в 1959 году окончил мой папа. За несколько недель я превратился в абитуриента с очень крепкой программой. Басня, проза и стих были подготовлены самым добросовестным образом, и в этом заслуга великолепного педагога Владимира Наумовича Левертова, имя которого вспоминают и боготворят многие поколения выпускников ГИТИСа. Пройдя несколько отборочных туров во всех театральных институтах, я отправился в Школу-Студию МХАТ. В тот год курс набирал знаменитый Василий Петрович Марков – актёр и педагог, учеников которого всегда называли «золотой ордой». Подтверждение этому я увидел воочию уже позднее на его дне рождения, куда по многолетней традиции «на бутерброды» были приглашены и мы с сокурсниками. Такое количество звёзд театра и кино можно было встретить, пожалуй, только на фестивалях и на вручениях престижных премий.
    Итак, до 1991 года я студент Школы-Студии МХАТ. Марков тщательно и терпеливо вкладывает в меня азы профессии, порой через совсем элементарные и, на первый взгляд, даже бессмысленные упражнения, великий смысл которых я понял, уже оказавшись в театре, и за которые хватаюсь до сих пор, как за спасение!
    Миф о том, что в театральном институте будет легче, чем в школе, развеялся в первые месяцы. Учиться мне было трудно – изнурительный режим, недосып, огромное количество литературы, которую совершенно невозможно успеть осилить к концу семестра, необходимость готовить самостоятельные актёрские работы, проявлять фантазию и изобретательность, да ещё играть в спектаклях Художественного театра в массовых сценах. Этот вполне обычный набор студента актёрского факультета тогда был мне в новость, и занимал всё моё существо и время. Конечно, это было интересно и необыкновенно приятно, особенно когда что-то получалось и это видели все.
    Силу и эффективность нашей театральной школы особенно остро я ощутил на летних классах при Оксфордском Университете, куда наш курс был направлен по студенческому обмену. Молодёжь со всего мира, общие репетиции, семинары, бесконечное общение о театре и кино, эксперименты с пластикой и голосом, этюды – всё это было очень занимательно, но носило чаще всего технический и прикладной характер. Мы же, несмотря на молодость и отсутствие опыта, уже пытались анализировать поведение человека, определять исходное событие пьесы или сцены, выстраивать действие и делать всё то, чему нас учили наши педагоги. Это сильно отличало нас от прочих юных артистов из других стран.
    Четыре года, проведенные в Школе-Студии пролетели быстро, и оставили в моей душе самые добрые воспоминания и огромную благодарность всем, кто меня учил.
    В какой театр идти служить, где меня примут, и как сложится дальнейшая моя судьба, представлялось мне тайной за семью печатями. Вместе с сокурсниками я честно показался в несколько московских театров. Но 22 июня 1991 года в то самое утро, когда Валентин Иосифович Гафт вручал нашему курсу дипломы об окончании Школы-Студии МХАТ, я прямиком направился на сборный пункт, чтобы отдать воинский долг своей стране.
    Волею судьбы я попал, как бы теперь сказали, на альтернативную службу в ряды Команды актёров-военнослужащих. Знаменитая «Команда» в Центральном Академическом Театре Российской Армии, через которую прошло не одно поколение ныне знаменитых актёров, стала моей армейской жизнью на целый год. Михаил Глузский, Сергей Никоненко, Василий Фунтиков, Александр Балуев, Александр Домогаров, мой друг детства Шурик Лазарев – все они в разное время были солдатами-актёрами «Команды».
    Лихие девяностые, крутые виражи нашей истории – в те непростые годы театром Армии руководил Леонид Ефимович Хейфец, в руки которого я тогда и попал, чему счастлив безмерно. Поэтому год службы в «Команде» воспринимаю до сих пор, как пятый курс института, как настоящую театральную практику. Я таскал декорации, учился крепить огромные бархатные кулисы и простые ширмы, мыл, чистил, подметал бесконечные лестницы, на гастролях таскал чемоданы народных артистов, и даже готовил еду. Ну и конечно выходил на сцену в массовках и в небольших ролях. Сейчас, даже трудно представить, но в период с 1991 по 1992 год я играл больше двадцати спектаклей в месяц! И это было нормой для «солдата команды». Доходило даже до курьёзных случаев. В нашумевшей тогда постановке Леонида Хейфеца «Павел I» с потрясающим Олегом Борисовым, я играл и гвардейца, и князя Долгорукого, да ещё производил шумовые эффекты за кулисами, еле-еле успевая переодеваться и перебегать с одной стороны сцены на другую. Уже позднее я узнал, что исполнял обязанности троих человек. И всё благодаря моим старослужащим коллегам, которые щедро делились со мной своими «стражниками» и «слугами», освобождая часы и минуты для отдыха и развлечений. Надо сказать, что я постепенно втянулся в такую перенасыщенную театром жизнь, понимая, что работаю на себя и обретаю бесценный опыт.
    До сих пор удивляюсь доверию Леонида Хейфеца – уже ближе к зиме 1992 года я получил главную роль в его когда-то студенческом спектакле «Кьёджинские перепалки» К.Гольдони. Вот здесь-то и началось настоящее соединение того, чему меня учили в Школе-студии МХАТ с реальным профессиональным театром. Оказаться в компании оснащённых, не один год поигравших на сцене актёров, было для меня испытанием. Ведь это уже не массовка, не эпизод – это большая роль, это монологи, длинные и сложные сцены.
    Поддержка Хейфеца была огромна – он работал со мной абсолютно на равных, как с мастером, бережно и мудро направляя и распределяя. В этом была его педагогическая мудрость и умение видеть в актёре перспективу, пусть даже и далёкую. Это вселило в меня необычайное чувство веры с себя. Оказалось, что я многое умею, просто ещё не знаю об этом и не умею пользоваться. Так с молодым актёром может обращаться только настоящий режиссёр-педагог, талантливый и глубокий человек. Таким и остаётся для меня Леонид Ефимович Хейфец - благодарен ему за это безмерно.
    Моя «воинская» служба окончилась летом 1992 года. В завершении сезона я выпускаю премьеру – детский спектакль «Приключения Чиполлино», играю роль иностранного сыщика Мистера Моркоу, режиссёр – Андрей Николаевич Бадулин, счастливая встреча с которым во многом определила мою жизнь. С этого момента начался отсчёт моего трудового стажа – я был приглашён в труппу Центрального Академического Театра Российской Армии, где тружусь и по сей день. Но чтобы моя биография совсем уж не превратилась в мемуары, буду отмечать только самые важные и поворотные события своей жизни.
    Работа актёра с разными режиссёрами, пожалуй, самое полезное разнообразие в его судьбе. Не успел я начать отращивать свои привычные длинные волосы после короткой армейской стрижки, как уже знакомый мне Андрей Бадулин предложил главную роль в пьесе «Гарольд и Мод». Моя партнёрша – звезда нашего театра, замечательная Марина Фоминична Пастухова. Удивительная актриса и проникновенная женщина, играть с которой в камерных, доверительных условиях нашей Малой сцены было счастьем. Спектакль прожил недолго, но в нём было что-то очень искреннее. Да и все последующие работы с Андреем Бадулиным происходили как-то непосредственно, открыто, и в полном нашем с ним соавторстве. Тотошка из «Волшебника страны Оз» - моя почти мультипликационная роль в меховом собачьем костюме, тоже придумывалась и сочинялась нами вместе. Потом была «Изобретательная влюблённая» - чудесная пьеса великого Лопе де Вега, которая прожила на нашей большой сцене целых 17 лет. Спектакль изначально был просто внеплановой, самостоятельной работой, но уже после успешного показа труппе его судьба решилась счастливо. Я не только играл в нём главную мужскую роль Люсиндо, но и участвовал в создании музыки, как гитарист. Вот тогда-то я и понял, каково играть на гитаре мелодии и ритмы, изумительно сочинённые в испанском стиле композитором Ларисой Казаковой. Её музыка настолько захватила всех нас, что даже спустя год после премьеры, было принято решение дописать несколько вокальных номеров. Спектакль всегда шёл с успехом и приносил всем радость.
    Октябрь 1993 года принес в мою жизнь не только ужас, что в мой родной город может прийти война, но и встречу со знаменитым немецким режиссёром Петером Штайном, который не побоялся ни стрельбы, ни революционной ситуации и прямо из Шереметьево приехал на первую репетицию. Проект «Орестея» по произведению Эсхила задумывался им именно на огромной сцене Театра Армии. На главные роли были приглашены звёзды из других московских театров, но и нескольким нашим артистам выпало счастье прикоснуться к творчеству этого мастера. Трудные и познавательные месяцы работы смело могу назвать университетским периодом жизни. Столько знаний об античном театре и литературе, обряды, обычаи, мистические ритуалы – всё это мир, в который погрузил артистов Петер Штайн. Смотреть, как им создаётся гигантское театральное полотно было огромным удовольствием – ведь спектакль шел с двумя антрактами около восьми часов – невиданное по московским меркам время. Блистательные актёрские работы Екатерины Васильевой, Сергея Сазонтьева, Елены Майоровой, Евгения Миронова, Игоря Костолевского, Татьяны Догилевой и, конечно, участие нашего Хора, который был полноправным персонажем всего действа, сделали премьеру «Орестеи» большим театральным событием и подарили нам несколько лет успешных гастролей по всему миру. Даже не предполагал, что встречусь с этим режиссером когда-нибудь ещё...
    1996 год. Страна набирает стремительные обороты новой и совсем непростой жизни, а Театр Российской Армии продолжает создавать спектакли и выпускать премьеры. Работу с режиссёром Александром Васильевичем Бурдонским считаю для себя очень хорошей школой. Влюблённый в театр и бесконечно ему преданный, он доверил мне две главные роли - Лестер в пьесе Людмилы Разумовской «Ваша сестра и пленница» и Нерон в «Британике» Жана Расина. Репетировать было трудно и непривычно, всегда на повышенном эмоциональном градусе. Но таков стиль и метод Бурдонского, который упорно добивается нужного результата. Я счастлив, что моими партнёршами в этих постановках были две великие актрисы - Людмила Ивановна Касаткина и Алина Станиславовна Покровская.
    Думаю, что серьёзный поворот в моей судьбе произошёл в 1998 году. На тот период театром уже год руководил Борис Афанасьевич Морозов. Мощная, пронзительная, очень русская постановка пьесы Горького «На дне» стала его большой удачей и событием в нашем театре. Актёр в исполнении Александра Михайлушкина стоит у меня перед глазами по сей день – трагичный, беззащитный, будто ребёнок в облике стареющего человека. Так бывает крайне редко, чтобы все без исключения артисты совпали со своими персонажами, растворились в них и жили, как единый организм в течении всего спектакля. Соответствовать этому ансамблю, играть на таком же высоком уровне – задача тяжелейшая. Моя совсем небольшая роль Алёшки-сапожника с гармошкой, представляется мне и сегодня прыжком в прорубь. Но это было только начало событий, изменивших мою судьбу. Из театра уходит Борис Плотников, и его персонаж Барона достаётся мне. Что подвигло Бориса Морозова доверить молодому актёру роль такого масштаба – не ведаю до сих пор, но с этого момента началось моё многолетнее и плодотворное сотрудничество с этим режиссёром, подарившее мне роли мирового репертуара, о которых можно только мечтать.
    О Гамлете я и не помышлял, считая это банальным и избитым желанием любого артиста. Но вся моя семья в разные годы, так или иначе, коснулась великой пьесы Шекспира. «Гамлет» - первая режиссёрская работа моего папы, в которой Розенкаранца играл юный Борис Морозов. На сцене театре Маяковского в постановке Николая Охлопкова Актрису-Королеву играла моя мама, а в 1997 году Петер Штайн пригласил меня на роль Гильденстерна в свой проект «Гамлет», где главную роль исполнял Евгений Миронов. Композитором этой постановки стала моя жена Лариса Казакова. Кажется, дальше уже некуда, но в 2006 году я неожиданно получаю роль Гамлета в нашем театре Российской Армии. Этот день до сих пор вспоминаю, как полёт в космос, как начало совсем другой моей актёрской жизни. Борис Морозов помогал и поддерживал меня так, как если бы ему самому пришлось выходить перед тысячным залом под музыку Дмитрия Шостаковича. Премьера была приурочена к столетию со дня рождения композитора. Морозов репетировал даже по выходным, мы допоздна говорили по телефону, вместе искали, спорили и строили своего «Гамлета» в почти пустом пространстве гигантской сцены. Доверие и взаимопонимание было удивительное, такое случается между актёром и режиссёром совсем не часто. Ценю и помню эти месяцы всегда и совсем не стесняюсь признаться, что понимание роли только-только приходит ко мне, спустя несколько лет, и это не окончательно, и непременно будет меняться. Только бы хватило сил.
    С началом нового века я стал участником различных театральных проектов. В 2001 году был приглашён в «Товарищество артистов МХАТ» под руководством Марины Добровольской. Обстоятельства так удачно сложились, что совмещать новую работу с занятостью в Театре Армии было как-то легко. Гастроли по российским городам и весям, удивительная атмосфера единомыслия, настоящее мхатовское отношение к профессии и несколько главных ролей с замечательными партнёрами. Счастливые годы и бесценное общение, которое длится и сегодня.
    Режиссёр Ольга Субботина, с которой я знаком ещё по «Гамлету» Петера Штайна приглашает меня в 2002 году на роль Цыгана в свою постановку «Ощущение бороды» Ксении Драгунской. Весело, трогательно, порой на грани абсурда, мы в буквальном смысле играли в этом чудесном литературном произведении.
    В 2007 году совершенно неожиданно попадаю репетировать роль Ланцелота в спектакль Владимира Мирзоева «Дракон» по пьесе Е.Шварца. Интересный и незнакомый для меня режиссёрский язык, потрясающие Екатерина Гусева и Ефим Шифрин, фантастическое оформление Аллы Коженковой, талантливая труппа театра Терезы Дуровой и молниеносная премьера. Польза и опыт для меня необыкновенные, тем более, что наше сотрудничество с Мирзоевым на этом не закончилось, и в 2014 году мы выпускаем «Возвращение домой» Г.Пинтера с Максимом Сухановым и Максимом Виторганом. Персонаж шофёра аутиста Сэма – неизведанное и новое для меня пространство, находиться в котором было безумно интересно.
    За эти годы в спектаклях Бориса Морозова я сыграл девять ролей. Ролей совершенно разных и по объёму и по жанру. Каждую люблю по-своему и каждую считаю своим шагом вперёд. Уверен, что выпускать премьеру почти каждый сезон для актёра самая настоящая полноценная жизнь и востребованность. Наверное, именно поэтому, моя биография и состоит в основном из спектаклей.
    «Царь Фёдор Иоаннович» – великая русская пьеса Алексея Толстого. Кто бы мог подумать, что 2013 году мне предстоит сыграть Царя Фёдора! Опять новое для меня испытание и наша сложнейшая задача с Борисом Морозовым не повторить Гамлета. В этом он мне очень помогал и бережно вёл и направлял до самой премьеры. Структура роли такова, что основные, ударные сцены, требующие безусловного эмоционального включения, приходятся как раз на последнюю часть, когда сил уже не так много, когда позади почти весь спектакль. По сей день, уже после премьеры я всё ищу возможность распределиться так, чтобы сохранить энергию до самого финала. Репетировали истово, до истощения, прогоняли весь спектакль по два раза в день, что и сейчас кажется невозможным. Мне помогали и поддерживали все без исключения – благодарен за это всем своим коллегам и моим замечательным партнёрам. Кажется, у нас получилось!"