Биография

"Конечно, в моей памяти кулисы и яркие костюмы из маминых спектаклей, а ещё безумно вкусный запах гумоза, из которого артисты лепили смешные носы. Довольно трудно, оглядываясь на прошлое, изложить важные события всей своей жизни – жизни долгой и яркой. Даже интервью и беседы совсем не всегда раскрывают человека, поэтому предоставляю маме сделать это самостоятельно. Ведь это же её страничка, где можно спокойно и неторопливо поразмышлять о былом!"

Детство

   Я родилась в Москве, 27 января, в холодном и тревожном 1938 году. Моя мама Обручева Нина Николаевна была театральным художником – всю жизнь рисовала декорации и костюмы, а папа Ирхин Андрей Константинович был инженером и изобретал какую-то машину по переработке льна.

   Первые годы жизни почти невозможно восстановить в памяти. От мамы знаю, что я была не доношена и от этого много болела. До войны все мы всегда жили в Москве, на Новоданиловской набережной. Осенью 1941-го года нас эвакуировали на Урал, под Пермь. Поселили на самой окраине города Чёрмоза, где за окнами стеной вставала тайга, и водились волки. Жили трудно, но очень дружно.
   Учиться я пошла уже после эвакуации, вернувшись в Москву. Тогда школы были раздельные – для мальчиков и для девочек. Наверное, папина природная артистичность и мамина творческая профессия дали о себе знать, и в девчачьем коллективе я довольно скоро начала организовывать театральный кружок. Моя тяга к сцене была так сильна, что на все заглавные роли я, не задумываясь, назначила себя. Это, конечно, не понравилось моим подружкам, весь энтузиазм быстро угас, и кружок распался. Тогда родители, видя мои метания, записали меня в театральную студию Дома пионеров. Вот тут, можно сказать, я начала оживать, полноценно погружаясь в актёрское ремесло. Фамилию педагога, к сожалению, не помню, но благодарность храню в сердце по сей день. Я оказалась в своей стихии.
   Роль Зеркальца в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях» А.Пушкина – первая в моей биографии. Мама, имея уже большой опыт театрального художника, придумала мне шикарный костюм. Я была в нём хороша и бесконечно нравилась сама себе и окружающим. Но, увы, эту свою первую роль мне сыграть не довелось. Я заболела и на целый месяц попала в больницу. Трудно описать мои детские переживания и страдания тех бесконечных недель и дней. Конечно, родители меня навещали, подбадривали и приносили вкусненькое, но мятущаяся в больничном заточении душа моя ночами вынашивала планы побега. Не знаю почему, но все авантюрное, мальчишеское всегда было мне очень близко. Я любила носить ушанку, брюки, дралась и устраивала всякие жуткие безобразия. Чего только не вытворяла, теперь смешно вспоминать.
   После выписки мне был рекомендован свежий воздух, и жить пришлось только за городом у моей бабушки Анны Антоновны, близь усадьбы Горенки, в небольшом деревянном домике с огородом. Перед окнами проходила тогда ещё не шумная Владимирка – в прошлом грунтовая дорога, на которой ссыльные прощались с родными, а ныне, гудящее машинами шоссе Энтузиастов. Этот дом в Горенках с тремя печками, коптящими лучинами, и огромным садом до сих пор иногда снится мне. Любила его безмерно. Моя Бабушка – Анна Антоновна Обручева, любительница чистоты и аккуратности и полноправная хозяйка нашего жилища, была замужем за Николаем Александровичем Обручевым – успешным инженером на фабрике Саввы Морозова. Вообще, о моих дедушке и бабушке можно написать отдельную книгу, полную любви, путешествий и самых драматических событий – надеюсь, со временем обязательно сделаю это. Здесь напишу лишь одно – по линии деда нашим дальним родственником является известный русский путешественник и писатель Владимир Афанасьевич Обручев. Однажды мама даже возила меня к нему в гости, и он подарил мне свою знаменитую книгу «Плутония» с дарственной надписью. Но это ещё один отдельный рассказ.

   Новая школа, в которую мне пришлось пойти после выздоровления, находилась недалеко от дома в городе Балашиха. Удивительно, но она сохранилась, и по сей день стоит на том же самом месте. То, что мальчиков объединили с девочками, и учиться нам предстояло теперь вместе, оказалось для меня самой большой новостью. Это было непривычно и поначалу очень меня отвлекало. Но училась я плохо совсем не поэтому – точные науки категорически не давались мне всю жизнь. Химия, физика, алгебра, тригонометрия бесследно прошли мимо меня, оставшись недосягаемыми. За все школьные годы, к моему сожалению, я не решила ни одной контрольной, выручали друзья и шпаргалки. Вот литературу любила очень, особенно выступать перед всем классом со стихами или прозой. Получалось это у меня так уверенно и хорошо, что ближе к выпуску меня не раз отправляли читать чеховскую «Каштанку» перед первоклашками. Но настоящей отдушиной был для меня театральный кружок под руководством великолепной учительницы Нины Васильевны. Там-то я вздохнула полной грудью и сыграла, наконец, свою первую роль в пьесе Н. Гоголя «Женитьба». Моя героиня, невеста Агафья Тихоновна, принесла мне большой успех. Костюм шила уже не мама, а наша соседка, настоящая портниха. Мама же сшила великолепный ридикюль, дополнявший мой, как мне тогда казалось, необыкновенно яркий образ. Ко всему прочему, у меня была густая, великолепная коса, и я на зубок знала весь текст своей роли.
   Только в ранней юности можно так верить в свои силы, не сомневаясь абсолютно ни в чем. Пребывание на сцене приносило мне такую радость, что и сейчас, по прошествии стольких лет, помню этот свой детский восторг, переполнявший меня через край. Справедливости ради скажу, наш школьный спектакль получился вполне удачным и был востребован публикой ещё некоторое время. Мы даже играли нашу «Женитьбу» на заводах пред рабочими. Такая популярность имела и обратную сторону – в школе меня потом долгое время дразнили Невестой. Но для девчонки, мечтавшей стать настоящей актрисой, это звучало как комплимент.
   Школьные годы шли своим чередом, а моё желание стать актрисой всё крепло. Удивительное впечатление производили на меня трофейные киноленты, которые показывали в зале Центрального Дома Работников Искусств. Мы с мамой были завсегдатаями всех новых просмотров и вечерами добирались на заветную премьеру, не жалея сил на электрички и метро. Эти киноленты погружали меня в сказочный, нереальный мир, полный романтической любви и красивой жизни. Для меня, шестиклассницы, это было как совершенно иное измерение. Кроме театра и кино, я уже ни о чем думать не могла. Домашние спектакли, которые я устраивала со своими подружками для родителей, обставлялись по всем правилам – между комнатами натягивался занавес, готовились костюмы и реквизит, придумывались какие-то смешные сценки. Что мы играли, уже не вспомню, но было безумно весело и интересно. Желание стать актрисой завладело мной полностью, и мудрая мама поняла, что нужно всерьёз определять моё будущее, не теряя времени. Всё в том же ЦДРИ, с её лёгкой руки, я начала готовиться к поступлению в театральный институт у великолепного Александра Николаевича Воронова. Мой первый педагог, мой первый мастер вёл там театральный кружок и два раза в неделю занимался со мной в течение нескольких лет. Сценическая речь, упражнения для голоса, подбор репертуара и прочие премудрости актёрской профессии так увлекали всё мое существо, что вся школьная жизнь и грядущие выпускные экзамены ушли на второй план. Благодаря доброте учителей и хорошим отметкам по гуманитарным предметам, я получила аттестат зрелости и с легким сердцем закончила десятилетку летом 1956 года.

Щукинское училище

   Благодаря маме, в ателье при Союзе Художников мне было сшито великолепное платье, и с высоко поднятой головой я отправилась покорять Москву! Показывалась я тогда во все театральные вузы, но выбор почему-то пал именно на Щукинское училище. Конечно, об этом ничуть не жалею. С первой отборочной консультации меня сразу отправили на второй тур, что меня сильно вдохновило и уверило в своих силах. Потом конкурс, мучительное ожидание и вот, моя фамилия в списке поступивших. Радости моей не было предела! Я – студентка театрального института! Мастер курса – знаменитая и строгая Вера Константиновна Львова, о которой я ещё напишу, а мои однокурсники – юные Леонид Коневский, Игорь Охлупин, Юрий Назаров. На целых четыре года моими педагогами стали Евгений Рубенович Симонов, Цецилия Львовна Мансурова и другие замечательные вахтанговцы. У меня началась совсем другая, взрослая жизнь.
   Первый курс оказался трудным из-за этюдов, которые нужно было придумывать в бесчисленном количестве, на что у меня категорически не хватало фантазии. Вздохнула с облегчением только на втором курсе, когда появились отрывки с текстом, и стало понятно, что к чему. Во времена моего студенчества на параллельных курсах учились чудесные актёры, будущие звезды театра и кино – Василий Лановой, Татьяна Самойлова, Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Екатерина Райкина, Василий Ливанов. Для нас они уже тогда были небожителями и выдающимися артистами. Начинаю всех перечислять и в который раз понимаю, какое это было счастливое время. Евгению Рубеновичу Симонову особенно благодарна за роль «Старушки» в дипломном спектакле «Весна в Москве». До сих пор считаю, что для начинающей артистки удачно и ярко сыграть бабушку – истинная награда. Мы играли на Учебной сцене в Гнездниковском переулке и имели большой успех. Роль свою я просто обожала. Особым шиком для себя считала поклоны. Я выходила в гриме, но эффектно снимала платок, распрямлялась в полный рост, и с распущенными волосами бодро выходила на рампу. Тогда мне казалось, что публика ахала, пораженная моим перевоплощением.
   Много могу писать о своих студенческих приключениях, но буду стараться придерживаться биографического стиля. Как ни странно, одни из самых ярких воспоминаний той поры связаны с кино. Знаменитая Татьяна Самойлова была исключена с четвертого курса Щукинского училища за то, что согласилась сниматься в легендарной киноленте «Летят журавли»!
   Сейчас это кажется чем-то невероятным, невозможным и несправедливым. Мы были шокированы произошедшим, и даже не предполагали, какую славу принесёт эта картина старшекурснице Самойловой. Удивляюсь на себя до сих пор, но после всего случившегося я, ничуть не сомневаясь и не боясь отчисления, смело пошла отпрашиваться на съёмки в своем первом фильме «Это было весной» на студии Довженко. И действительно, было это уже в 1960 году, к концу четвертого курса, незадолго до госэкзаменов. Шансов договориться с мастером курса малой кровью – никаких. Так оно и вышло. Несмотря на мои обещания успеть вернуться со съёмок и всё сдать, непреклонная Вера Константиновна Львова в сердцах произнесла сакраментальную фразу – «Убирайся вон! И больше не появляйся в училище!" – и захлопнула передо мной дверь. Но я всё равно уехала сниматься в Киев и после благополучно вернулась в институт, не получив никаких взысканий за свою вольность. Почему меня миновало наказание, до сих пор не понимаю.
   Конец четвертого курса – время для выпускников тревожное и судьбоносное – время показов в театры, время поисков работы. Вместе с моими товарищами мы отважно показывались всюду, и довольно скоро меня пригласил в Театр Юного Зрителя сам Борис Гаврилович Голубовский. Я с радостью подала документы, уверенная, что судьба моя определена. Легко и безответственно я подыгрывала теперь своим однокурсникам, которые продолжали пытать счастье. Так я оказалась в знаменитой Маяковке, в театре Николая Павловича Охлопкова, помогала на показе Юре Назарову. Отрывок у нас был крепкий, за четыре года мы сработались и играли слаженно. Дед и Гаврик из повести Катаева «Белеет парус одинокий» получились у нас вполне убедительными. Моя давняя тяга ко всему мальчишескому за время института уже вполне сформировалась в амплуа травести, и роли пацанов давались легко. После показа Охлопков даже попросил меня свистнуть через пальцы. Что я, не задумываясь, и сделала, да так, что у всех в ушах зазвенело. Вот этот самый свист и перевернул всю мою дальнейшую жизнь. Наутро последовал звонок из репертуарной части театра Маяковского и предложение поступить в труппу. Помню слёзы, сомнения, растерянность и полное непонимание, как поступить. Ситуацию разрешила мама, категорически убедив меня идти к Охлопкову. Пришлось забирать документы из ТЮЗа, что-то объяснять, оправдываться и навсегда поссориться с Борисом Гавриловичем Голубовским.

Театр им. Маяковского

   Сейчас вспоминаю и понимаю, что всё сделала правильно. Великий режиссёр, звёздная труппа и много работы – о чем ещё мечтать вчерашней студентке? В театре Маяковского я проработала три года и сыграла 15 разных ролей. Все уже и не вспомню. «Актриса Королева» в «Гамлете» давалась трудно из-за сложного текста, из-за «убийства», которое мне нужно было совершить и, конечно, из-за присутствия знаменитого Евгения Самойлова. Звезда первой величины, актёр, не сходивший с экранов кинотеатров, любимец миллионов – всё это волновало, отвлекало и первое время мешало мне чувствовать себя раскованно. Пришлось привыкнуть и взять себя в руки, тем более, что знаменитостей в те годы в театре Маяковского работало немало. Одной из заглавных ролей была Девочка в «Весенних скрипках» А. Штейна. Дети всегда получались у меня удачнее всего, и я осталась довольна собой. А с какими партнерами удалось поиграть на одной сцене, просто настоящий подарок судьбы! Вера Орлова, Александр Ханов, Борис Толмазов. Потрясающие были мастера. Храню в памяти ещё одну свою роль в романтической пьесе У. Сарояна «В горах моё сердце». Я играла девочку Эстер в дуэте с замечательным Олегом Анофриевым. Спектакль получился нежный, трепетный и очень тепло принимался публикой. Были ещё роли и много откровений и событий, но это отдельная история.
   Все карты спутала кинокартина «Длинный день», которая стала поворотом всей моей судьбы! 1960 год считаю для себя отсчётом нового времени! На этих съёмках я встретила любовь всей моей жизни – Женю Лазарева, который стал моим мужем на долгие, чудесные пятьдесят шесть лет и три месяца! Фильм получился замечательный и очень искренний! Тогда мне нравилось абсолютно всё – и моя роль, и огромная Воткинская ГЭС, на которой я снималась, и мои потрясающие партнёры – молодой Толя Ромашин, Лёня Харитонов. Представляете, это был первый сценарий Бориса Васильева, композитор Микаэл Таривердиев, второй режиссёр Элем Климов, в заглавной роли Афанасий Кочетков, который в итоге нас потом и сосватал с Женей.

   Роман закрутился стремительно при первой же нашей встрече. Случилось это в ГУМе у фонтана – нам обоим была назначена примерка костюмов к фильму в знаменитых подвалах магазина. Влюблённость возникла сразу – договорились о свидании и походе в кино. Но обстоятельства сложились так, что вновь мы увиделись только через три месяца, на натурных съёмках в Воткинске. Роман продолжился с новой силой, и 24 апреля 1961 года мы расписались.
   Я стала женой актёра Евгения Лазарева, который на тот момент жил и работал по распределению в Риге, а я уже ждала рождения дочери. Этот непростой и очень тревожный период нашей жизни был полон перемен, судьбоносных поступков и переживаний. Жили врозь и почти год перезванивались каждый день. В том же 1961 году, в августе Женя переезжает в Москву и вскоре устраивается всё в тот же театр Маяковского, приглашённый Николаем Охлопковым. Сейчас все эти совпадения, встречи и случайности кажутся фантастически романом, но тогда это была наша реальность и начало большого пути.
   Вместе мы проработали до 1964 года и даже играли в одном спектакле «Медея» Еврипида. Эпическая и красивая постановка с великолепной музыкой С. Танеева. Женя был Ясоном, а я, конечно, исполняла роль одного из его сыновей.

Центральный детский театр

   Теперь уже могу уверенно сказать, что взрослый театр был тесен мне, несмотря на востребованность и обилие работы. Поэтому предложение перейти в Центральный детский театр восприняла с радостью и, в очередной раз, круто поменяла свою жизнь. Не жалела тогда и не жалею теперь. Я стала играть то, о чём мечтала с самой ранней юности – мальчишек и девчонок, сказочных персонажей и животных. Это волшебное путешествие продлилось тридцать четыре года и принесло мне огромную радость. Я выходила на сцену с великими Валентиной Сперантовой, Иваном Вороновым, Матвеем Нейманом, Евгением Перовым.
   Удивительно, как 1964 год был щедр на подарки, тогда же я начала сниматься на Беларусьфильме в кинокартине «Рогатый бастион» в роли доярки Сони. Опыта и уверенности у меня уже было достаточно, чтобы свободно и легко работать рядом со знаменитыми мхатовцами – Алексеем Грибовым и Сергеем Блинниковым.
   Сейчас оглядываюсь назад и понимаю, что с людьми мне очень везло, особенно с людьми искусства. После Николая Охлопкова я попала в руки талантливых и сильных режиссёров. «Пушкинские сказки», которые прекрасно поставил Лесь Танюк, пользовались огромным успехом и шли на сцене Детского театра много лет. Роль «Зеркальца» помню наизусть до сих пор. У Сергея Яшина я сыграла в трех постановках – «Разговор в учительской» Р. Каца, «В дороге» В. Розова и «Горя бояться – счастья не видать» С. Маршака. Очень пронзительный и умеющий добиваться результата режиссёр. Главная роль «Тани Скрипициной» в комедии «Пузырьки» А. Хмелика стала моей удачей в далёком 1966 году. Спектакль получился безумно смешной и всегда шёл с аншлагами. Постановщиком был замечательный Евгений Родомысленский, которому и сейчас благодарна за доверие и помощь. С Анной Алексеевной Некрасовой я сделала не одну роль. Помню её изумительные постановки «Сомбреро» и «Снежная королева». Она была настоящим корифеем нашего театра, преданным и чутким человеком. К счастью, таких было много и в нашем театре, и в моей судьбе. Чего только я не играла, с кем только не пришлось поработать! На сцену выходила почти каждый день, даже удивляюсь, как ещё хватало сил и времени на двоих детей. Наверное, я что-то упустила и кого-то не вспомнила, но память так устроена, что хранит самое яркое.

   Тридцать четыре года отданы Центральному детскому театру. Даже не верится! Сложное, но благодарное это дело – играть для маленьких зрителей!
   Всё, что произошло после 1998 года, уже не относится к моей творческой биографии и связано только с моей семьёй, которой я по сей день отдаю всё своё время и силы. Так что, жизнь продолжается, и она – прекрасна!

Наверх